Отношение к богатству в казахском и казахстанском обществе

  • Опубликовано: 12 May 2020
  • Автор: admin

Данияр Сабитов
Казахстан в глобальных процессах. Научное издание. №2 (48), 2016

В начале февраля этого года на сайте казахстанской версии журнала Forbes вышла статья об опубликованном в США ежегодном отчете Global Entrepreneurship Monitor (GEM), в котором проводится мониторинг предпри­нимательства в странах-участницах. Ее заголовок «Слово «бизнесмен» в Ка­захстане перестало быть оскорбительным»[1] позволил поднять актуальную тему, связанную с отношением к предпринимательству в стране.

После распада СССР казахстанское хозяйствование пережило вторую рево­люцию. Первая - это переход от феодализма к социализму. Вторая революция - переход от социалистического метода хозяйствования к капиталистическому. В новых рыночных условиях экономика требовала появления основного игро­ка. И если в СССР это было только лишь государство, то в капиталистическом мире основу составляет предприниматель и его деятельность.

Парадокс заключается в том, что задача создать новый предприниматель­ский класс легла в первую очередь на государство, по инерции являвшегося сильнейшим актором во всех отраслях. Государство приложило целенаправ­ленные усилия по созданию малых предприятий. К 1994 году в Казахстане работало 11,5 тысячи малых предприятий, в которых было занято 142,2 тыс. человек. При этом из них 40 процентов занимались коммерческой деятельно­стью, 17 - строительством, 10 - производством товаров народного потребле­ния и 5 проц. - выпуском товаров производственно-технического потребления. Авторы книги «Реформирование экономики Казахстана» пишут: «На смену кооперативам, положившим начало развитию негосударственного сектора эко­номики, пришли малые, а затем - частные предприятия»[2].

Начал создаваться новый класс, который в силу понятных причин в первую очередь стал формироваться за счет торговцев, в том числе и «челночных». В обществе в их отношении сформировалась двойственное восприятие. С одной стороны, это были люди, которые взяли на себя насыщение потребительского голода в 1990-е годы.

С другой стороны, действовали советские стереотипы, связанные с пред­принимательством. Тех, кто работал в сфере продаж, постсоветские люди называют «купи-продай» или словом «торгаши», которое имело негативные коннотации. Советский менталитет предполагает, что «главное - это производ­ство, а уже дальнейший путь товара к потребителю представляется каким-то простым, не заслуживающим дальнейшего разговора. Это наследие советской распределительной системы, закрытого рынка сбыта, когда люди потребляли только то, что сами и производили»[3].

В этой ситуации казахстанские предприниматели оказались в уникальной ситуации. На отношение к ним наложились не только советские стереотипы, но и общий культурологический бэкграунд казахского общества. В кочевом феодальном обществе, как и в советские годы, не было института предпри­нимательства. Благодаря источникам можно увидеть, какой фундамент был исторически заложен в отношение казахстанцев к богатству вообще и к пред­принимательству в частности.

Богатство как социальная категория кочевых казахов

Экономика кочевых казахов предполагала накопление богатства, выражен­ного в поголовье скота, однако о предпринимательстве в привычном для нас понимании речь не шла. Только к середине XIX века стал оформляться инсти­тут «байства», связанный с развитием товарно-денежных отношений.

До этого же времени баи выращивали скот не для продажи, а с целью на­копления. Количество скота, собственно, и определяло уровень богатства, а также положение в обществе. В «Описании кригиз-кайсацких орд и степей» А. И. Левшина отмечается, что богатейшие из киргизов имеют по 20 тыс. овец, в другом месте историк подчеркивает, что «редкий из богачей знает число оных в своих стадах».

Следует отметить, однако, что основным индикатором непосредственной состоятельности были не стада овец, а табуны лошадей. И если в конце XIX века баем называли тех, у кого в собственности было не меньше ста лошадей, то в XVШ и в начале XIX века, по данным историка Жамбыла Артыкбаева, на­личие 10 тыс. лошадей в хозяйстве не вызывало осложнений, и именно таких людей называли баями[4]. Накопление богатства было важнейшим мотивом, правда, размеры богатства имели объективные ограничения. Богатеть беско­нечно было невозможно по естественным причинам: если не случится бурана или болезни, то количество голов будет ограничено размером пастбища.

С одной стороны, поголовье скота действительно было самоцелью - сред­ством выживания скот был только для бедняка, количество баранов и лошадей для богача играли совершенно другую роль. Так, по свидетельствам Алексея Левшина, у баев XIX века не было другой пользы от богатства, кроме как удов­летворение своего тщеславия. «Однажды спросил я одного владельца 8000 ло­шадей, почему он не продает ежегодно по некоторой части табунов своих. Он отвечал мне: «Для чего стану я продавать мое удовольствие? Деньги мне не нужны; я должен запереть их в сундук, где никто не увидит их. Но теперь, ког­да табуны мои ходят по степям, всякий смотрит на них, всякий знает, что они мои, и всякий говорит, что я богат», - пишет Левшин[5].

С другой стороны, нельзя полагать, что подобная экономическая модель исчерпывалась одним лишь тщеславием. Тот же автор пишет, что благодаря богатству они приобретали уважение своих соотечественников и титул бай, часто дающий им преимущество перед потомками ханов и перед самыми до­стойными старейшинами. И если связать этот факт с утверждением Нурболата Масанова о том, что «кочевое общество представляется в виде сложного ие­рархического ряда, основанного на кровнородственных связях патрилинейно- го порядка»[6], то мы получим и политическое значение богатства в интересах того рода, к которому относился бай. Очевидно, что в богатстве бая было за­интересовано все племя, поскольку это придавало вес всему роду. Бай был вы­разителем не только своих интересов, но и родовых, поскольку он был частью большой семьи, родственником.

В современном Казахстане отношения между богатыми и бедными неко­торым образом трансформировались. Распад родовых отношений, снижение роли большой казахской семьи, индивидуализация приводят к тому, что отно­шение к чужому богатству уже не воспринимается как общее благо. В опреде­ленном смысле сейчас справедливо суждение казахстанцев, что богатый чело­век богат лично для себя, тогда как в кочевом обществе состоятельный казах был богатым для общего блага.

Помимо политического значения институт байства имел прямое экономи­ческое значение. Вот еще одна формулировка Масанова: «Жизнедеятельность и функционирование беднейших хозяйств было возможно только при условии тесной интеграции с хозяйствами богатых скотовладельцев»[7]. По предпо­ложению историка, для семьи из четырех-пяти человек для пропитания в год нужно около 25 овец. А для обеспечения их воспроизводства их число должно составлять 100 голов. Но по данным ученого, количество хозяйств, в которых было всего 5-6 овец, в зависимости от уезда варьируется от 66,5 до 91,6 про­цента. Фактически основное поголовье скота (от 1/4 до 1/3 всего скота в уез­де) принадлежало крупным хозяйствам, которые составляли от 2,6 до 12 проц. Богатый родственник - бай был единственной возможностью для бедного вы­жить. В том числе здесь можно отметить так наываемые саунные отношения, в соответствии с которыми бай, у которого было так много скота, что он уже не мог с ним справляться, мог отдать (подарить) часть бедным родственникам на развод и на содержание. А в случае джута отданный в пользование скот должен был быть возвращен в байские стада. По словам советских исследователей, это делало богатство бая фактически неуязвимым, а бедное население еще более зависимым.

Однако, несмотря на сильный социальный разрыв, в традиционном казах­ском обществе к баям и их богатству выражалось уважительное отношение, а к беднейшим - «презрение» (по Левшину). В богатстве воплощались личные каче­ства и достоинства человека, оно маркировало избранничество. Вместе с тем это давало власть - старейшиной могли выбрать только старого казаха, у которого была многочисленная семья и состояние - «эти два условия были обязательны­ми, чтобы повелевать племенами. Каковы бы ни были нравственные качества казаха, у него всегда будут друзья, если он богат»[8]. А само слово «бай» не при­обрело негативной коннотации, более того, по мнению карагандинской исследо­вательницы Асем Хамитовой, слово по-прежнему означает не только «богатый», но и в то же время «достойный», «почитаемый» и «уважаемый»[9]. Об отноше­нии казахов к богатству можно судить и по фольклору, например, пословицам. Большинство пословиц показывает, что быть богатым хорошо:

«Богатство недостатки покрывает, а бедность - оголяет»;

«Все звезды, вместе взятые, не составляют блеска месяца, все бедняки не сравняются с одним богатым»;

«Хотя бы чепуху говорил, выслушивай его: он сын богатого»;

«Если ты богат, будь самодоволен, если ты беден - будь услужлив» и т. д.

Некоторые относятся достаточно критично:

«Нужда закаляет, богатство человечность забывает»;

«От лишнего богатства похудеешь, от излишних развлечений постаре­ешь» и пр.

Как уже было отмечено, к середине XIX века байство становится важной частью хозяйственных и экономических отношений, и связано это было с на­чинающимся ростом торговли. По данным историка Ермухана Бекмаханова, некоторые баи стали даже проводить крупные торговые и ростовщические опе­рации. Например, султан Младшего жуза Ахмет Джантюрин был пайщиком крупной торговой компании и имел у себя до 25 приказчиков. Ученый приво­дит и другой пример - характеристику председателя Оренбургской погранич­ной комиссии Ладыженского на султана Джантюрина: «Ахмет, сам занимаясь торговлей, с готовностью предлагает свои деньги, конечно, не без значитель­ных для себя выгод, каждому киргизу, желающему заняться каким-нибудь из... промыслов»[10]. Однако все же следует отметить, что среди казахов в XIX веке было очень мало торговцев - это считалось непрестижным, хотя и доходным делом, а сам торговец - лукавым обманщиком[11].

Французская исследовательница Изабель Огайон отмечает, что к концу XIX века новым товарным знаком казахского края становится зерно, культура промышленного выращивания которого была привнесена из России. «Теперь звание бай могло быть применимо и к разбогатевшему купцу, и к владетелю скота и обрабатываемой земли. Накануне революции быть баем означало вести оседлый образ жизни, то есть городской, наподобие представителей экономи­ческой и политической аристократии степи, но одновременно и обладать боль­шим поголовьем скота и вести кочевой образ жизни», - пишет г-жа Огайон[12].

Изменениям, с которыми столкнулся институт байства, способствовали и мыслители того времени. Интеллектуальная элита конца XIX и начала XX века создавала идеологическое обоснование начавшимся преобразованиям. Так, ис­следовательница Жанар Нурбекова пишет, что Абай видел в развитии рыноч­ных отношений шанс преодолеть отсталость, он ратовал за разделение труда, свободу предпринимательства и выступал против накопительства. Сам Абай был сыном высокопоставленного степного мурзы и получил немалое наслед- ство[13]. Шокан Уалиханов также призывал к рыночным преобразованиям. В своих «Записках о судебной реформе» путешественник писал: «Каждый че­ловек и все человечество стремятся в развитии своем к одной цели - улуч­шению материального благосостояния, и в этом заключается так называемый прогресс». Ыбырай Алтынсарин в своих трудах поощрял такие качества, как бережливость и предприимчивость. Позднее идеи поддержки предпринима­тельства можно было найти на страницах газет «Айкап» и «Казак»[14].

Новый класс: трансформация образа предпринимателя в Казахстане

Наметившемуся процессу перехода казахов от феодальных отношений к капиталистическим не суждено было сформироваться естественным путем. Социалистическая революция перевела номадов из родового строя в комму­нистическое общество, в котором на протяжении 70 лет предпринимательская деятельность осуждалась. Фактически казахи столкнулись с рыночными от­ношениями с распадом советской империи. Причем пришли они с достаточно противоречивым бэкграундом. С одной стороны, в культуре и языке сохраня­лась позитивная память в отношении богатства и баев, с другой - закрепилось советское отношение к буржуазному классу. За короткий исторический про­межуток казахстанцам нужно было сформировать свое отношение к богатству и богатым, а также осознать свое место в новом формате взаимоотношений.

Социологические исследования, которые стали проводиться в «нулевые» годы показали, что действительно, в казахстанском обществе сложились про­тиворечивые представления о богатых людях. Так, заказанное Форумом пред­принимателей Казахстана «Исследование бизнес-климата Казахстана», прове­денное в 2004 году Центром исследований общественного мнения, показало, что отношение к богатству зависит от способа его приобретения. Так, к круп­ному бизнесу позитивно относились только 37,8 проц. респондентов, тогда как к предпринимателям МСБ - 87,4 процента. И, наоборот, отрицательное отношение показали 62 и 4,6 процента соответственно. Видимо, это связано с мнением населения, что олигархи заработали свой капитал нечестным путем, тогда как мелкие предприниматели получают прибыль тяжелым трудом.

Также это исследование позволило сформировать средний портрет пред­принимателя. Оказалось, что бизнес в Казахстане - преимущественно мужское занятие (78 проц., предпринимателей в МСБ - мужчины). Большинство опро­шенных предпринимателей имели высшее образование (56 проц.), около трети - среднее специальное образование (33 проц.) и 11 процентов - общее среднее образование. А если говорить о среднем возрасте, то, по данным палаты пред­принимателей «Атамекен», средний бизнесмен в стране составляет 40 лет[15]. Из 2 млн. 376 тыс. молодых людей до 28 лет 270 тыс. чел. (11 проц.) являются предпринимателями.

С точки зрения изучения отношения к предпринимательству можно про­анализировать исследование ОФ «Стратегия». В начале 2000-х фонд провел опросы в разных регионах, чтобы выявить основные аспекты самоидентифи­кации жителей разных областей. Опрошенные эксперты Атырауской области отметили, что жителям региона присуще нежелание работать, но при этом иметь высокие заработки. «Если это быстро не удается, то они нервничают, но в то же время не хотят бороться, доказывая свои личностные преимущества, опускают руки, не стараясь работать лучше. И в данном случае недовольство и обвинения направлены не на себя, а на тех, у кого работа получается более качественно и в связи с этим более высокооплачиваема, а таковыми чаще всего оказываются жители других казахстанских областей», - говорится в отчете[16].

В работе по Западно-Казахстанской области отмечается, что население об­ласти занимает нечто среднее между жителями Атырауской области, где ярко выражен разрыв в доходах и невысок уровень предприимчивости, и населе­нием Актюбинской области, которое отличается более высокой трудовой ак­тивностью при невысоких доходах[17]. Но при этом эксперты отмечали, что у населения начинается приживаться рыночное мышление.

Непростые отношения к предпринимательству сформировались в Манги- стау. В Узене в 2000-е годы сложилась парадоксальная ситуация - 80 проц. населения не платили за коммунальные услуги. «Почему? Потому что, когда был Советский Союз, там за все платили нефтяники. Примечательно, что ощу­щение привилегированности положения в советское время постепенно нашло себе замещение и трансформировалось в завышенные амбиции местного на­селения по поводу того, что они живут в богатом регионе, и отказе местных людей от низкооплачиваемых работ», - пишут социологи[18]. Хотя и тут на­блюдатели отмечали начало серьезных подвижек.

Наиболее выражено «предпринимательская жилка» нашла отражение в са- мопредставлении жителей Южно-Казахстанской области. Местные эксперты единодушно отметили, что важнейшим отличительным признаком «южан» яв­ляется их предприимчивость, которая вкупе с высокими адаптивными способ­ностями, приводит к тому, что жители области одними из первых осознали, что их процветание зависит лишь от их способности быстро реагировать на изменя­ющуюся ситуацию[19]. Этим же они объясняют и меньшую степень патернализ­ма - люди в большей степени полагаются на себя, а не на государство. Благодаря исследованиям «Стратегии» можно увидеть, что институт рыночных отношений формируется по всей стране неравномерно, имеет свои особенности.

Если вернуться к отчету GEM, упомянутый в начале статьи, статус пред­принимателей в казахстанском обществе к 2015 году оказался достаточно вы­сок (3-е место из 60), не менее позитивно воспринимается выбор предприни­мательства как желаемой карьеры (4-е место из 60)[20]. Из этих данных анали­тики Nazarbayev University, распространившие данные отчета, делают вывод о том, что в Казахстане за годы независимости был искоренен негативный образ предпринимателя. «Сегодня предприниматель жителями РК воспринимается как успешная личность, обладающая высоким социальным статусом. Моло­дежь все больше рассматривает предпринимательство как достойный выбор карьеры», - утверждается в пресс-релизе университета. Вместе с тем, можно привести недавнее высказывание крупного казахстанского бизнесмена Нурла­на Смагулова: «Мы за 25 лет так и не смогли выстроить уважительное отно­шение к предпринимателям. Кем только нас не считают - и нуворишами, и людьми, которые воспользовались плодами приватизации... А я показываю, что это класс людей, который рискует, который создает новый образ жизни. Это - будущее Казахстана. Я хочу, чтобы молодежь занималась предпринима­тельством»^].

Таким образом, данные отчета GEM являются скорее оптимистичными, не­жели реальными. Действительно, рыночные отношения стали для казахстан- цев нормой, однако институт предпринимательства в Казахстане находится еще в самом начале своего исторического становления и для его формирования потребуется много времени и благоприятных условий. При этом положение осложняется и другим фактором - значительная часть общества ностальгирует по советскому прошлому, когда в рамках государственного патернализма не нужно было нести ответственность. И здесь проявляется еще одна уникаль­ность нашего сегодняшнего положения.

С одной стороны, возврат к старой социалистической модели объективно невозможен, и нам, вероятно, нужно пройти путь, по которому шли капитали­стические страны.

С другой стороны, те же капиталистические страны, которые явились родо­начальниками этой модели, сами переходят к модели социальных государств, в которых основными игроками становятся крупные корпорации и государство. Классических капиталистических государств на сегодняшний день фактиче­ски нет. В результате не вполне ясно, какое будущее ждет казахстанское пред­принимательство в условиях, когда возврат к прежним образцам невозможен, а условно новые образцы (классические формы капитализма) уже оказались устаревшими.

  1. Слово «бизнесмен» в Казахстане перестало быть оскорбительным, 10 февраля 2016 - http:// forbes.kz/news/2016/02/10/newsid_105799
  2. Кенжегузин М. Б., Кошанов А. К., Исаева М. Г., Нурланова Н. К. и др. Реформирование экономики Казахстана. Институт экономики Министерства науки, 1997.
  3. Василевский Дмитрий. «Этос предпринимательства и национальные стереотипы», 16.11.12 - http://finatica.by/news/13167-yetos-predprinimatelstva-i-nacional/
  4. Артыкбаев Ж. О. Казахское общество в XIX веке: традиции и инновации.
  5. Левшин А. И. Описание киргиз-кайсацких орд и степей.
  6. Масанов Н. Э. Проблемы социально-экономической истории Казахстана на рубеже XVIII- XIX веков. - Алма-Ата: Наука, 1984.
  7. Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного обще­ства. 2-е расширенное и дополненное издание. - Алматы, 2002.
  8. Мейндорф Е. К. Этнография казахов в записках российских путешественников начала XIX в. - Астана: Алтын кгтап, 2007.
  9. Хамитова А. Б. «Проблемы человеческих ценностей в казахской культуре». Вестник КарГУ, 2008 - http://articlekz.com/article/5088
  10. Казахстан в 20-40-е годы XIX века. Е. Бекмаханов - http://bibliotekar.kz/kazahstan-v-20-40- gody-xix-veka-e-bekmah/glava-2-socialnye-otnoshenija-kazahov.html
  11. Ш. Ж. Тохтабаева. Этикет казахов. - Алматы: ТОО «Дайк-Пресс», 2013.
  12. Казахстанская трагедия в исследовании французского историка - http://e-history.kz/ru/ contents/view/213
  13. Ю. Елисеев: Новейшая история Казахстана. Баи - это соль земли, а Алдар Косе - мошенник? 02.05.2008 - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1209710280
  14. Нурбекова Ж. А. Предпринимательство в современном казахстанском обществе. - Алматы: издательство «Казак; университеты, 2005.
  15. В Казахстане средний возраст бизнесменов - 40 лет, 02.11.2015 - https://kapital.kz/ business/45065/v-kazahstane-srednij-vozrast-biznesmenov-40-let.html
  16. Самоидентификация жителей Атырауской области - http://www.ofstrategy.kz/images images/ Атырауская_областъ.pdf
  17. Самоидентификация жителей Западно-Казахстанской области - www.ofstrategy.kz/images/ 3m.pdf
  18. Самоидентификация жителей Мангистауской области - http://www.ofstrategy.kz/images/ Mangistau_people.pdf
  19. Самоидентификация жителей Южно-Казахстанской области - http://www.ofstrategy.kz/ images/%D0%AE%D0%9A%D0%9E.pdf
  20. Слово «бизнесмен» в Казахстане перестало быть оскорбительным, 10 февраля 2016 - http:// forbes.kz/news/2016/02/10/newsid_105799
  21.  Интервью Н. Смагулова, 8.04.2016 - https://vlast.kz/persona/16683-nurlan-smagulov-glava- astana-group-lublu-ctoby-biznes-byl-na-poverhnosti-a-ne-pod-zemlej.html

Добавить комментарий

Filtered HTML

  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Разрешённые HTML-теги: <a> <em> <strong> <cite> <blockquote> <code> <ul> <ol> <li> <dl> <dt> <dd> <p>
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.